Ниже приведена устойчивая зарубежная карта раннесредневекового мира 600 года.
Карта пораньше истины отдала земли у низовий Дуная одним болгарам (как тюркам) , хотя почти все источники отмечают здесь славян. Византийские военные наставления подробно описывали, как именно у низовий Дуная надо воевать со славянами. Поэтому уточним карту так (рассеянный цвет указывает взаимопроникновение населения, да и на славян - споров).
Уточнения к карте 600 г.
Аварины и омброны восточнее Вислы указывались Птолемеем еще во II в. н.э.
Император Константин VII в середине Х в., на основе устойчивой византийской традиции, считал, что «славяне, они же авары» пытались захватывать Далмацию почти со времен императора Диоклетиана, с конца III в. н.э. Уже в ту пору римляне-«диоклетианы» находили севернее Дуная «славянские безоружные племена, которые называются также аварами». Славяне веками составляли большинство населения Аварии (будущей Венгрии) и ее армии. Когда войска Приска в 601 г. смогли разбить у Тисы отборные силы Аварии, то погиб «очень большой отряд славян», а среди пленных оказалось 8000 славян, 6200 — «остальных варваров», 3000 — «аваров» (полиэтничных наемников, близких сред невековым русам).
Пленных отправили в город Томы (Констанцу), столицу Малой Скифии, где еще около 400 г. был известен епископ Теотим, славянин. Славяне-авары, сарматы и саксы помогли лангобардам короля Альбоина начать в 568 г. завоевания в Италии, где функции рухнувшего Остроготского королевства перешли Лангобардскому, частью выражавшему и интересы народов Скифии. Натиск «гуннов, славян и антов» во многом определил смены императоров в Византии, влиял на состояние всего раннесредневекового мира. И этому все больше археологических и других подтверждений. Вышедшие из округи Скифии народы чтили свои законы и права, выражая их в «варварских правдах», где среди последних по времени была Русская. И все это имеет экономические соответствия, подкрепленные обилием археологических находок на территории нашей страны. Достаточно посетить российские музеи.
Новгородская земля на таких картах как бы никакого общеисторического интереса не представляет. Со всеми своими средневековыми В-образными рифлеными пряжками, лунницами и т.п. Тем более, ныне активно повторяются ранние работы тогда молодых амбициозных лингвистов, которые в советский период не учитывали вероятные националистические выводы, которые на основе их работ будут делаться в постсоветский период.
Это повтор работы Топорова B. Н. и Трубачева О. Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962.
Но ныне с учетом ностратики требуется переосмысление многотысячелетних корней этих гидронимов. В частности, многие крестики, включая Ильмень – это следы ностратических корней, а не только финно-угорских. Обратный путь аргонавтов, Глубины слов.
В.В.Седов о культуре длинных курганов замечал:
«Миграционный поток населения, достигший бассейнов озер Псковского и Ильменя, первоначально, …не был этнически однородным. Среди переселенцев были не только славяне, но и, по всей вероятности, более или менее многочисленные группы западнобалтского населения, о чем свидетельствует топонимика южных районов Новгородско-Псковского края. Исследователи неоднократно обращали внимание на присутствие в ареале псковских длинных курганов немалого числа водных названий балтского происхождения . Какая-то часть их, может быть, восходит к периоду раннего железа, когда в регионе прибалтийских памятников культуры текстильной керамики получила распространение штрихованная глиняная посуда, свидетельствуя об инфильтрации балтского этнического компонента в среду прибалтийско-финского населения . Вместе с тем среди водных названий Русского Северо-Запада многие должны быть отнесены к более позднему времени, поскольку отражают явно западнобалтские особенности . Их появление в этих землях может быть объяснено только миграцией более или менее крупных групп населения из западнобалтского ареала. И это вполне объяснимо: миграционные волны, исходившие из Повисленья, должны были пересечь земли судавско-ятвяжских племен и, по-видимому, втянули в себя группы этого населения».
Общих констатаций языковых различий много, а вот конкретных рассмотрений здесь нет. Например, к балтским гидронимам относят ононимы типа Ловать (вариации славянских: ловить, мотать, ввергать-верготь и т.п.). Однозначной привязки к балтам здесь нет. При этом славянская письменность известна с 10 – 11 вв. (включая берестяные грамоты), а балтская и финно-угорская лишь преимущественно с конца средневековья.
Понимания ущербность финно-балтской подосновы длинных курганов, В.В.Седов отметил:
«Об этнической принадлежности населения культуры псковских длинных курганов в научной литературе было высказано несколько предположений, ныне представляющих чисто историографический интерес. Доводы исследователей о неславянской принадлежности псковских длинных курганов были рассмотрены и отвергнуты мною в монографии, посвященной этим древностям, а затем и в статье, специально написанной по этому поводу. В настоящее время мысль о неславянской атрибуции рассматриваемых памятников все же встречается в региональных работах».
Отвергнуты – и соответствующие работы В.В.Седова из Интернета исчезают.
«Для этнического определения носителей культуры псковских длинных курганов существенно то, что эта культура никак не может быть выведена из предшествующих ей прибалтийско-финских древностей. По всем показателям эти древности существенно отличны между собой. Это может быть объяснено только тем, что создателями их были различные этносы, а культура псковских длинных курганов принадлежит не местному населению, а пришлым племенам. В определении места этой культуры наиболее существенным является достаточно определенная генетическая преемственность ее с достоверно славянскими древностями, пришедшими на смену псковским длинным курганам. Детальное сопоставление всех особенностей строения и погребальной обрядности длинных и полусферических (круглых) курганов IX-Х вв. выявляет полное единообразие. Большинство длинных курганов Псковской земли расположено в одних могильниках с достоверно славянскими (древнерусскими) насыпями. Погребальный обряд культуры псковских длинных курганов по всем своим параметрам сопоставим с достоверно славянским ритуалом других территорий раннесредневекового славянского мира и существенно отличается от прибалтийско-финского и летто-литовского.
Относя культуру псковских длинных курганов к славянскому этносу, необходимо иметь в виду, что в составе населения, оставившего эти памятники, были не только славяне, но и балты, пришедшие вместе с ними, а также местные прибалтийские финны. На первых порах население культуры псковских длинных курганов было пестрым в этническом отношении, но славянский этнический компонент оказался более активным и в конечном итоге неславянские элементы были славянизированы и вошли в состав древнерусской народности».
Допускается, что вклад предшествующего (отчасти и прибалтийско-финского ) населения в формирование культуры псковских длинных курганов несомненен. При сооружении курганов площадка, избранная для погребальной насыпи, нередко предварительно выжигалась с культовыми целями - "очищалась огнем" (истоки этого обряда в палеолите, известны по захоронениям Костенок и Сунгири). Ритуал не свойствен другим регионам славянского мира начала средневековья и находит параллели в ранних погребальных памятниках этносов Северо-Запада России. Но чистую этническую подоснову в многотысячелетней традиции «очищения огнем», отчасти идущей от почитания божеств типа Прометея, выявить невозможно.
Это касается и использования в погребальной обрядности камня. В могильниках Северик, Лосицы, Лоози и Верепково встречена обкладка камнями оснований курганов. Один из курганов в Северике имел, кроме того, сверху покров, сложенный из валунных и плитняковых камней, что обычно и для ятвяжских (прибалтийских) памятников. В отдельных курганах, раскопанных в Кудове, Тайлове и Северике, камнями были обставлены погребения, а в курганах в Верепкове, Северике, Лосице и Михайловском они прикрывали остатки захоронений. Курган, целиком сложенный из камней, полностью сопоставимый с ятвяжскими погребальными насыпями, раскопан в Выбутах на левом берегу р. Великой в 13 км выше Пскова. Среди камней насыпи найдены кальцинированные кости и фрагменты двух сосудов тюльпановидной формы, сопоставимых с тушемлинско-банцеровской керамикой.
Затем В.В.Седов вернулся к славянским чертам культуры длинных курганов.
По его мнению, о раннем расселении славян в Новгородско-Псковской земле независимо от археологии говорят данные лингвистики и топонимики. Раннесредневековый новгородский диалект, восстанавливаемый на основе анализа текстов берестяных грамот из раскопок в Новгороде и некоторых характерных черт современных говоров, в частности псковских, был ответвлением именно праславянского языка. Отсутствие в диалекте элементов второй палатализации дает основание утверждать, что группировка славянского населения, осевшая в бассейнах озер Псковского и Ильменя, оторвалась от основного славянского ареала не позднее I тыс. н.э. и какое-то время проживала изолированно от него.
Согласно данным Р.А.Агеевой, в гидронимии Новгородско-Псковского ареала имеется целый ряд прямых и косвенных указаний на очень раннее расселение здесь славян . Освоение славянами этого края протекало еще во время, когда были продуктивны праславянские модели водных названий. Среди гидронимов этой территории исследовательница выявляет множество "первичных" славянских гидронимов, характерных, согласно С.Роспонду, для прародины славян, то есть зоны "А" (Повисленье). В Ильменско-Псковском крае на основании гидронимии Р.А.Агеевой выделены регионы наиболее раннего славянского расселения. Это - бассейн р. Великой, земли к югу от Ильменя, а также области между побережьем Псковского и Чудского озер и средним течением р. Луги, то есть участки, где наблюдаются скопления ранних длинных курганов.
Индикатором миграции славян В.В.Седов указал славянскую группировку, представленную браслетообразными сомкнутыми височными кольцами
Одновременно с мигрантами в бассейнах озер Псковского и Ильменя крупные массы переселенцев из Повисленья появились также в Полоцком Подвинье, Смоленском Поднепровье и далее двинулись на восток в междуречье Волги и Клязьмы. В землях Западнодвинского и Днепровского бассейнов они осели среди местного населения, представленного тушемлинско-банцеровской культурой . В отличие от ареала псковских длинных курганов здесь пришлое население обычно не создавало новых поселений, а подселялось на уже существующие. Оно быстро осваивало местный хозяйственный уклад. Взаимоотношения со старожилами, по-видимому, было в основном мирными.
Стоит отметить, что тушемлинско-банцеровская культура в округе Смоленска и Полоцка сформировалась в результате эволюции днепро-двинской культуры раннего железного века, тяготеющей в местам расселения венедов времен Тацита, Плиния, Птолемея. В первой четверти I тыс. н.э. днепро-двинские общины испытали некоторое влияние со стороны зарубинецкой культуры, но их этноязыковая сущность – по В.В.Седову - осталась неизменной. Переходный период, когда днепро-двинская культура трансформировалась в тушемлинско-банцеровскую, по-видимому, продолжался не одно столетие. Согласно Е.А.Шмидту, эта культура датируется промежутком от перехода местного населения днепро-двинской культуры с городищ на неукрепленные поселения до появления в этом регионе нового типа погребальных памятников - длинных" курганов смоленско-полоцкого типа. Переход днепро-двинских племен на селища завершился к IV в., поэтому тушемлинско-банцеров-скую культуру исследователь датирует IV-VII вв., что подтверждается и вещевыми находками .
Одним из существенных показателей появления в тушемлинско-банцеровском ареале нового, «небалтского населения» стали находки браслетообразных височных колец (рис. 62 и 63) .
Височные кольца были наиболее распространенным и весьма характерным украшением раннесредневековых славян. Это - относительно надежный этнографический индикатор для вычленения славянских древностей из синхронных материалов соседних этносов. Это было подмечено еще во второй половине прошлого столетия и впоследствии подтверждено многими фактами. Л.Нидерле рассматривал височные кольца как один из важнейших культурных признаков славян раннего средневековья, а А.А.Спицын показал, что разные типы этих украшений являются существеннейшим элементом в изучении истории и расселения восточнославянских племен, известных по информациям русских летописей . Эти наблюдения стали основой исследований по восточнославянской археологии.
Средневековые полиэтничные древности, с преобладанием финно-угорских и летто-литовских племен, составлявших наряду со славянами основу раннесредневекового населения лесной зоны Восточной Европы, ныне довольно обстоятельно изучены. И они со всей определенностью свидетельствуют, что ни одному из этносов балтов или финно-угров, не затронутых славянским влиянием, не было свойственно ношение височных колец. Женское головное убранство эстов и корелы, ливов и суоми, коми и югры, удмуртов, эрзи и мокши, как и всех летто-литовских племен, не включало височные кольца. Единичные височные украшения славянского облика или производные от них, иногда обнаруживаемые в финно-угорских или балтских землях Прибалтики, Волго-Камья или Приуралья, явно принадлежат к инородным элементам, отражающим вероятные контакты со славянским миром.
Браслетообразные с сомкнутыми или заходящими концами (хорошо известны по памятникам X-XIII вв. лесной зоны Восточной Европы. В большом количестве они встречены в погребениях и на поселениях в северовосточных регионах Руси - в Ростово-Суздальской земле. Тверском и Ярославском Поволжье, на северной и восточной окраинах Новгородчины (рис. 64). Здесь они, наряду с перстнеобразными кольцами, распространенными по всему восточнославянскому ареалу, являются характерными украшениями славянского населения.
Они не могут быть отнесены ни к ильменским словенам, поскольку для последних характерен другой тип височных украшений (ромбощитковые кольца) и в их коренных землях - в ареале концентрации сопок такие кольца почти полностью отсутствуют, ни к смоленско-по-лоцким кривичам, которым свойственны были браслетообразные завязанные кольца, Правда, вместе с ними в Смоленском Поднепровье и Полоцком Подвинье встречено и сравнительно небольшое число браслетообразных сомкнутых колец, но это вполне объяснимо, поскольку носители последних в какой-то части вошли в состав и смоленско-полоцких кривичей и словен ильменских.
Рис. 62. по В.В.Седову. Распространение браслетообразных сомкнутых височных колец около середины I тысячелетия н.э. а - памятники с находками браслетообразных колец. Ареалы: б – условно летто-литовских племен; в - культуры псковских длинных курганов; г - каменно-земляных курганов IV-V вв.; д - тушем-линско-банцеровской культуры; е - колочинской культуры;
ж - позднедьяковской культуры; з - мощинской культуры; и - пражско-корчакской культуры; к - пеньковской культуры; л – условно регионы финноязычных племен (А - эсто-ливских; Б - веси; В - мери; Г - муромы; Д - рязанско-окских могильников; Е - мордвы; Ж - марийцев. Некоторые регионы очерчены по более поздним данным)
1 - Городня; 2 - Казиха; 3 - Прудники; 4 - Свила; 5 - Бельчицы; 6 - Микольцы; 7 - Мядельское городище; 8 - Васильковка; 9 - Дедиловичи; 10 - Аздятичи; 11 - Рудня; 12 - Вороники; 13 - Акатово; 14 - Близнаки; 15 - Демидовка; 16 - Отмичи; 17 - Топорок; 18 - Бородинское; 19 - Троицкое; 20 - Дьяково; 21 - Луковня; 22 - Щербинка; 23 - Боршева; 24 - Попадьинское; 25 - Попово; 26 - Безводнинский могильник; 27 - Сужда
Рис. 63. Браслетообразные височные кольца середины I тысячелетия н.э.
1 - Эйкотишкес; 2 - Демидовка; 3 - Попово: 4 - Попадьинское; 5 - Отмичи; 6 - Микольцы
Браслетообразные сомкнутые височные кольца обнаружены в целом ряде курганов с трупосожжениями и на поселениях VIII-Х вв. [39], а восходят к еще более раннему времени. Серия таких височных украшений встречена при раскопках городища Демидовка на Смоленщине в напластованиях V-VII вв., относящихся к тушемлинско-банцеровской культуре . Среди них есть бронзовые, серебряные и железные, диаметры колец колеблются от 4 до 8 см. Концы их сходящиеся - тупые или имеют слабое коническое утолщение. Подобные височные украшения различного диаметра, в том числе и довольно крупные, с сомкнутыми или заходящими концами найдены и на других памятниках тушемлинско-банцеровской культуры.
Если это 5 век, то вполне вероятно появление здесь славян во времена Аттилы.
Рис. 64. Распространение браслетообразных сомкнутых височных колец в XI-XIII вв.
а - памятники с находками этих украшении. Ареалы; б - ильменских словен; в - смоленско- полоцких кривичей; г - дреговичей; д - радимичей; е - вятичей
Источники: hrono.info, ru.wikipedia.org, russika.ru,ufo-com.net, nostratic.ru