Слово это вероятно имеет индоевропейские корни, достаточно вспомнить родственное латинское aqua [аква] — «вода», но готский родственник латинской аквы звучал несколько иначе. Здесь специфический звук, изображаемый диграфом hv, — глухая пара к звонкому полугласному у, то есть хорошо знакомому многим английскому w или мало кому знакомому белорусскому ў. Этот глухой звук, объединяющий полугласный с придыхательным, характерен для древнегерманских языков; звучал он, в частности, в староанглийском, например, в словах what или who, но в современном языке трансформировался в одну из «составляющих»: либо в w (what), либо в h (who). Для русского уха готское ahva звучало бы как нечто среднее между [ава] и [афа].
Единожды встав «на готские рельсы», дальнейшие розыски на полных парах прикатили к готскому walhs [валхс], что означает «чужой, иностранец, чужеземец». Если отбросить уже знакомое нам окончание -s и объединить оставшуюся основу walh- с предыдущим ahva, как раз получится walhahva [валхава] или [валхафа], что будет означать «река чужеземцев» (финское «вол-ова» чаще переводят как «белая вода»: П.З.). Ну, не прекрасное ли название для начала знаменитого «пути из варяг в греки»?!
Итак, Walhahva. Шведский язык, как правило, теряет начальный полугласный своего общегерманского предка. Довольно известный пример этого — превращение общегерманского бога Вотана в скандинавского Одина. Глухой полугласный hv в шведском языке озвончается в интервокальном положении и звучит как обычное v. Так из общегерманской Walhahva получается шведская Alhava [альхава]. Окающие финны, в свою очередь, могли превратить это имя в Olhava [олхава], хотя Olhava с тем же успехом может быть прямой финской озвучкой древнегерманского Walhahva без всякого шведского посредничества».
Уважаемый читатель уже готов принять эту версию на веру. Тем более, Валгалла (др.-сканд. Valhöll - чертог мёртвых), в скандинавской мифологии - дворец верховного бога Одина, куда попадают после смерти павшие в битве воины и где они продолжают прежнюю жизнь.
Можно обнаружить подобные созвучия и в десятках разных языков – тюрских и индоиранских, семитских и ряде других. Но очевидно, Волховъ – не Olhava и не Walhahva. Как не крути. Вот, к примеру, для увлеченных славистов он как бы Огненный Волх - охраняет путь в Ирийский сад. Бог войны и смелости.По некоторым мифам является мужем самой Лели
Вернемся к уже хорошо известному новгородцам Сказанию о Словене и Русе и городе Словенске (например, версии из Хронографа 1679 года).
«И в лето от сотворения света 3099 (5508 – 3099= 2409 г. до н.э.) Словен и Рус с роды своими отлучишася от Ексинопонта, и идоша от роду своего и от братия своея, и хождаху по странам вселенныя, яко острокрилаты орли прелетаху сквозе пустыня многи, идуще себе на вселение места благопотребна. И во многих местех почиваху, мечтующе, но нигде же тогда обретше вселения по сердцу своему. 14 лет (2409 – 14 = 2395 г. до н.э.) пустыя страны обхождаху, дондеже дошедше езера некоего велика, Моикса зовомаго, последи же от Словена Илмер проименовася во имя сестры их Илмеры. И тогда волхвование повеле им быти населником места оного.
И старейший, Словен, с родом своим и со всеми, иже под рукою его, седе на реце, зовомей тогда Мутная, последи ж Волхов проименовася во имя старейшаго сына Словенова, Волхова зовома. Начало Словенску граду, иже последи Новъград Великий проименовася.
И поставиша град, и именоваша его по имени князя своего Словенеск Великий, той же ныне Новъград, от устия великаго езера Илмеря вниз по велицей реце, проименованием Волхов, полтора поприща.
И от того времени новопришельцы скифстии начаху именоватися словяне, и реку некую, во Илмер впадшую, прозваша во имя жены Словеновы Шелони. Во имя же меньшаго сына Словенова Волховца преименова оборотню протоку, иж течет из великие реки Волхова и паки обращается в него.
Больший же сын оного князя Словена Волхв бесоугодник и чародей и лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищреньми мечты творя многи, и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодила, и залегаше в той реце Волхове путь водный, и не поклоняющих же ся ему овых пожираше, овых же испроверзая и утопляя.
Сего же ради людие, тогда невегласи, сущим богом окаяннаго того нарицая и Грома его, или Перуна, рекоша, руским бо языком гром перун именуется. Постави же он, окаянный чародей, нощных ради мечтаний и собирания бесовскаго градок мал на месте некоем, зовомо Перыня, иде же и кумир Перунов стояше. И баснословят о сем волхве невегласи, глаголюще, в боги сел окаяннаго претворяюще.
Свержение Перуна Вариант
Наше же християнское истинное слово с неложным испытанием многоиспытне извести о сем окаяннем чародеи и Волхове, яко зле разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтаньми бесовскими окаянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на брег противу волховнаго его градка, иде же ныне зовется Перыня.
И со многим плачем тут от неверных погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою, и могилу ссыпаша над ним велми высоку, яко же обычай есть поганым. И по трех убо днех окаяннаго того тризнища проседеся земля и пожре мерзкое тело коркодилово, и могила его просыпася с ним купно во дно адово, иже и доныне, яко ж поведают, знак ямы тоя не наполнися.
Другий же сын Словенов малый Волховец живяше со отцем своим во граде своем великом Словенцы. И родися Волховцу сын Жилотуг, и протока проименовася во имя его Жилотуг, в ней же той утопе еще детеск.»
Так что первоначальное название реки почти 5 тысяч лет назад – если верить славянскому эпосу – все же Мутная. Славянская основа «муть» (соответствующая илистой реке) здесь так и сочиться. Отчасти в «Глубинах слов» об этом говорилось.
В ностратическом словаре есть корни № 537. (mat’-) «Быть или стать мокрым, влажным» (ИЕ, АА) ; № 544. (mus(y)-ik’-) «Погружать в воду, окунать или нырять» (ИЕ, Ур, Др). (Иллич-Свитыч № 304 «мыть»); № 504. (wal-) «Течь, мочить, увлажнять» (ИЕ, АА, Др). № 505. (wal-) «Бить ключом, течь, затоплять» (ИЕ, Др) № 382. (ħaw-) «Брызгать, разбрызгивать, идти (о дожде)» (ИЕ, АА, Др). № 530. (mar-) «Любая масса воды: озеро, море» (ИЕ, АА, Алт). (Иллич-Свитыч № 294 «влага, влажный») № 458. (haw-) «Страстно желать, жаждать» (ИЕ, АА, Др). (Иллич-Свитыч № 100 «страстно желать»). № 452. (?il-) «Копытное, жвачное животное» (ИЕ, АА, Др, Алт). (Иллич-Свитыч № 135 «олень») и т.п.
При неизбежном изменении огласовок здесь есть варианты для mit’ (мыть), mоus (Мойско с движением к Месте-Мсте), il – mar (оленье озеро ?) и т.п. Здесь невозможны абсолютные доказательства, но справедливы обоснованные предположения. Wal (вол) – haw (хов) с ностратических времен и «жажда воды», и «мощное (разбрызгивающее) течение», и « источник затоплений (наводнений)»…
Но не финская это «белая вода» , не «Ольховая» славянская или скандинавская река. Это ононим с ностратическими глубинами. И смысл первоначального значения еще требует разгадок и обоснованных разгадок.
Карельская берестяная грамота 13 века. Кириллица
Когда уже возникло около ста списков летописного Сказания о Словене и Руссе до полномасштабных записей эпоса финно-угров было почти два века. Да и в целом письменность у финно-угров только начиналась (преимущественно с 16 века). Это отчасти касается и письменности балтов (литовская письменность с 16 века; латышская - примерно аналогично). Уникальным памятником финно-угорской письменности является новгородская берестяная грамота 292 (примерно 1240 – 1260 гг.; Неревский конец) с записью заговора на карельском языке. Но затем века три следов финской письменности почти нет. И нет никаких реальных основ – именно убедительных лингвистических - ставить финское Olhavanjoki ( шведское AІlhava; общегерманское Walhahva) в истоки славянского Волховъ.
Велика вероятность сохранения в названии реки памяти о многовековых волхованиях на ее берегах и берегах окрестных водоемов, включая озеро Ильмень.
Автор «Повести временных лет» сетовал на языческие времена:
«А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены.
Игрища славян. Летописный рисунок.
И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон».
В прочие язычники попадали и славяне Приильменья, которые многие века до христианских погребальных обрядов сжигали умерших, помещали прах в погребальные горшки. Правда, нередко не ставили на столбах по дорогам, а погребали в небольших курганах, а затем и в более крупных сопках. Сопок удостаивалась местная языческая знать. Простолюдинов могли умершими завозить в далекую чащу или отправлять по плотах (льдинах) в загробный путь. Природа дала – природа взяла.
Про первое послепотопное время летописец указывал:
«Иафету же достались северные страны и западные: Mидия, Албания, Армения Малая и Великая…, до Понтийского моря на север: Дунай, Днепр, Кавкасинские горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток в часть Симову.
В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского…
Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем - славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась славянской.
Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское».
То есть Волхов указывался среди первых послепотопных владений Иафета. И уже в языческие времена имя реки символизировалось.
Волхов и Нева. Одно из изображений.
В современных неоязыческих словарях можно прочесть, что Волх ( Волхов, Волховец) - сын Ящера, выступал, как бог-оборотень, бог охоты подобный Велесу, возможно и войны (типа Ладо и Ярилы), указания на него есть в "Слово о Полку Игореве", былинах о Волхе Всеславиче и Садко, Первых Новгородских летописях. Как Вук-Огненный Змей описан у сербов. Вероятно, владелец вод. Серый Вещий Волк из русских сказок. Ипостась Велеса. В первой Новгородской летописи дословно сказано: "Больший сын оного князя Словена - Волхов бесоугодный и чародей, лют в людех тогда бысть и бесовскими ухищрениями и мечты творя и преобразуяся во образ лютого зверя коркодела и залегаше в той реце Волхове водный путь. И не поклоняющихся ему овых пожираше, овых извергая потопляше". Можно с большой степенью вероятности предположить, что Морской Царь - Ящер предстает в ряде случаев под своим настоящим именем Волх или Волох, а в других случаях под эпитетом "морской царь", кроме того он - воин-оборотень…
Источники: slavyans.narod.ru, ru.wikipedia.org, dreamworlds.ru, gramoty.ru, his.1september.ru, www.artonline.ru, www.ipiran.ru, paganism.msk.ru