Деревня, точнее две небольшие слившиеся деревни Старое и Новое Никулино, находятся на самой северной окраине Новгородской области. Ранее административно и территориально были в составе Дрегельского района. Еще раньше - были почти в центре Обширного Тихвинского уезда Новгородской губернии, Когда впервые пришлось знакомиться с этим краем в 1960 году, жители деревень уже начали покидать свои обжитые места. В 1975 году избы деревень уже наполовину пустовали, Теперь, вероятно, вряд ли найдется там хотя бы одна полнокровная семья. Причин такого явления несколько. Одни из них - отдаленность от культурных и жизнедеятельных центров, плохие дороги, плохое снабжение, просчеты в экономических, социальных и организационных вопросах различного рода перестроек на селе и др.
Гибнут деревни. Очень жаль. Места эти были освоены и заселены в глубокой древности. По берегу Никулинского озера к северо-востоку от деревень сохранились остатки жальников - старославянских кладбищ, уже разрушенных и полуразрушенных. В полукилометре от деревень, на возвышенном распаханном плато удалось собрать до десятка цельных и побитых намогильных каменных крестов и снести их на место жальников, где они первоначально находились. Жальники в данном случае - могилы, обнесенные поверху сплошной цепочкой каменных плит по контуру овальной формы. Их не сразу удалось найти, поскольку они скрывались под сплошными куполами развесистой черемухи. Сейчас поле и жальники полностью заброшены. Была здесь и часовня.
Старожилы деревень поведали, что недалеко от этих мест, где-то в лесу стоит большой каменный крест. Его не удалось разыскать из-за густых зарослей кустарника или малинника в труднопроходимом лесу. Еще они говорили, что по берегам озера есть и другие жальники.
Никулинское озеро сравнительно небольших размеров, примерно 2 х 2,5 км. Подпитывается, вероятно, родниками. Из него вытекают две речки, одна с северо-восточной стороны (название не установлено), вторая с юго-востока названием Рогуши. Обе впадают в р. Воложбу, а та в р. Сясь, вливающуюся в Ладожское озеро примерно в 10 км восточнее устья Волхова. Деревни расположены в 36-37 км от Бокситогорска, 60 км от Тихвина на севере и 27 км от Неболоч на юго-западе.
Запомнился путь к Никулину с запада, от д. Жуково. Вначале была обычная сельская дорога полем и лесом, потом она спряталась под густым ковром травы и полевых цветов. По обочинам черника и поздняя земляника. Лес расступается. Заброшенные поля. На взгорке брошенная деревня. Избы с черными зияющими провалами окон. Несколько старых берез, собранных в компактную группу. Стая галдящих ворон. Жутковато. Хотя бы потому, что неожиданно. За полем опять лес. Дорога явно почти не езженная и нехоженая. Только старый след конских копыт. Следы двух хуторов с застарелыми яблонями и остатками валунных фундаментов под крапивой. Справа два небольших уютных, но как бы позабытых и необитаемых озерка. Наконец, живая деревня. В одной избе пьяные голоса, в другой мальчишки, Правильно ли идем? Правильно. Такой же путь, но с признаками человеческого присутствия. На восемнадцатом километре женские голоса. Лес кончился. Луг. Сенокос. И за ними гладь озера. На противоположном берегу в зарослях могучих елей огромная деревянная церковь. Расстояние - 2 км. Путь держим верно. Огибаем озеро. За склонами церковь иногда появляется, почему-то с каждым разом уменьшаясь в размерах. Вот и она. Стоит за околицей деревни. Но какая крохотная! Какой-то оптический обман.
Как, однако, наши далекие предки чувствовали и понимали свойства природы, в которой выросли и с которой срослись, понимали загадочные свойства водной глади, разъединяющей и одновременно соединяющей противоположные берега. А если понимали природу с её эффектами, то зачем грандиозное сооружение, если малое выполняет его роль?
Ели у церкви оказались тоже не очень высокие и не очень старые. Окружали церковь не со всех сторон. Оставались просветы, наиболее широкий в сторону озера. За восточной и северной сторонами простиралась изгородь из косо уложенных жердей - традиционный мотив северного строительства. Вероятно, вокруг всей церкви было устроено ограждение из небольшой канавы и вала по форме почти правильного круга диаметром 46-47 м - защита от свободно пасущегося скота. Остатки их еще хорошо прослеживались к северо-востоку от храма. Кроме свидетельств старожилов, некоторые и предметные свидетельства указывали на существование здесь в древности старославянского, языческого, а затем православного кладбища. Это - почти сравнявшиеся с землей холмики могил, камни-валуны в фундаменте под церковью, явно собранные с жальников и каменные кресты с них, снесенные местными жителями в церковь. Крестов всего три, но было несомненно больше.
Церковь предстала в обычном для XIX - начала XX вв. "наряде" - в футляре (я его иногда называю "погребальным саваном") из дощатой обшивки. Да что же это такое? Почему я не так лестно отзываюсь о ней? Почему, появившись примерно в середине XIX столетия (в постройках помещичьих усадеб в ХVIII в.), обшивка к концу прошлого века завоевала как бы общее признание и процветала весь XX век? Может быть, она защищает бревна и брусья стен от гниения? Может быть, она служит дополнительной тепловой защитой? Ничуть.
Если дощатая обшивка сделана грамотно, с продухами и другими тонкостями, если она периодически проверяется и ремонтируется, то да, способствует сохранению деревянных стен. Но ведь это очень редко соблюдается. И, если не соблюдены многие условия, обшивка способствует распространению древоточцев, плесени, грибков и гнили. Наблюдать такую картину приходилось неоднократно. Тогда для сбережения тепла? Опять нет. Древесина по своей структуре такой слабо теплопроводящий и "теплоотдающий" материал, что достаточно толщины стен всего лишь в 8 см и хорошей изоляции между элементами, чтобы деревянную постройку сделать теплой. Это убедительно доказали финские строители.
Так какая же все-таки причина или причины, побудившие людей наряжать свои избы и дома в дощатые "одежды"? Может быть, мода? Да, мода. Но мода не простая, временная, капризная и переменчивая. Другая мода. И мода эта диктовалась правящей элитой сначала из столиц, затем из крупных, средних и малых городов. Родившись в дворянской среде, она была ею и локализирована. С ростом же промышленных предприятий, с развитием предпринимательства, с механизацией производства, в том числе и деревообрабатывающего, с изменением эстетических и мировоззренческих взглядов, с расчлененностью когда-то цельного восприятия мира на многие составляющие и по многим другим причинам обшивка "живет" полтора столетия. Срок не малый. Все это время прекрасный, экономичный, обладающий многими физическими качествами, пластичный, эстетически богатый и полноценный материал-дерево и его продукт-бревно становятся как бы "неблагородными". Его стыдливо прячут в дощатые одежды - производный продукт первичного элемента. Постройкам придают вид каменных, обычно в стиле классицизма. Древесину покрывают лаком, красителями, обжигают. И чего только не делают из древесины! Но бревно, в достаточной полноте отражающее изначальную свою сущность дерева, живого природного организма, кощунственно игнорируется. Справедливо ли это? Да простит читатель за отступление от темы.
Церковь, какой она сохранилась до нашего времени, состояла из четырех основных объемов: собственно церкви под двухскатной крышей, увенчанной маленькой главкой с крестом, меньшего объема алтаря с востока под такою же двухскатною крышею с буквально миниатюрной главкой, несколько большей по длине, но одинаковой по ширине с церковью трапезной и шестигранной, покрытой шатром, увенчанной главкой и высоким шпилем колокольней над нею. Длина постройки по наружному обводу равнялась 13,65 м, ширина - 4,80 м, высота центральной части с крестом - 10,90 м высота колокольни с трапезной, но без отсутствующих яблока и креста - 15,25 м.
Внутри стены церкви и алтаря были оклеены холстом и побелены, потолки тоже побелены, но в церкви по штукатурке на драночной основе, в алтаре непосредственно по доскам. Между помещением трапезной и собственно церковью стена была выпилена почти до потолка. В образовавшемся широком проеме установлены четырехпольные, складные ("гармошкой") на две стороны двери. По необходимости двери распахивались и помещение для молящихся увеличивалось более, чем в два раза. Певчие и чтецы помещались у нового клироса, сделанного у северной стены из дороженных кровельных досок. Западное помещение в действительности уже не было трапезной. Оно стало то папертью при неполно распахнутых дверях, то помещением для молящихся. Могло сложить и приделом.
Пространство западного помещения несколько стеснялось за счет лестницы у западной стены, через которую попадали на колокольню. Потолок в ней был дощатый, подшивной. Три стены помещения (северная, западная и южная) протесаны и покрашены красно-коричневой краской.
В среднем помещении (церкви) уцелел первоначальный клирос, поставленный у северной стены. Он брусово-дощатый, двухстенный, несколько искаженный при переборке, но сохранил красивый резной подзор на восточной стенке. На южной от него остался только отпечаток.
Иконостас церкви трехъярусный, каркасной конструкции с небольшим резным, позолоченным декором. Очень поздний, вероятно, конца XIX - начала XX столетия. Сохранилось несколько икон, в том числе шесть довольно старых, конца ХVI - начала ХVII вв. Они были взяты ленинградской экспедицией и представительницей Новгородской инспекции по охране памятников (Л.Я. Тынтаревой) и отправлены в г. С-Петербург (тогда Ленинград) на реставрацию. К сожалению, они до сих пор не возвращены.
Другие иконы - очень поздние, возможно, начала XX в., были вывезены при разборке памятника и временно переданы на хранение в Новгородский музей. Часть из них была сожжена по решению комиссии (прёдседатель Э.А. Гордиенко), как не представляющие какой-либо ценности. Всего икон было 20 плюс крест с распятием.
В алтаре ничего не уцелело. Даже поздний каменно-кирпичный престол оказался разрушенным. У его основания на земле лежали обрывки позлащенных священнических риз. Старожилы сохранили в памяти предание или легенду, по которой во время польско-литовской интервенции настоятель церкви оказал литовским солдатам сопротивление и был убит. Действительно, на обрывках ризы видны были темные пятна, пятна крови. Вне зависимости от того, обновлялась эта местная траурная реликвия или нет, - легенда подтверждается находкой. Оккупация этой территории Новгородчины происходила в начале XVII в.1
Несколько слов о деталях оформления церкви. Все фасады её были покрашены, вероятно охрой. Но покраска выцвела и смыта дождями, что не позволяет утверждать о цвете с уверенностью. На южной стороне посередине стены трапезной имелась дверь и рядом с нею, справа, большое окно, прорубленное в XIX в., о чем свидетельствовала коробка, а не косяки. Причем, коробка с дощатым окладом по контуру, рассчитанным на крепление к нему обшивки.
В средней части фасада сделано второе большое окно, тоже XIX в. Рядом с ним, слева, черной краской нарисовано такое же, ложное, с "расстекловкой" на 6 звеньев. Вверху над настоящим еще одно ложное. В алтарном членении почти посередине нарисовано третье ложное окно. Слева от него маленькое волоковое оконце настоящее.
На восточной стороне (алтарь) два окна. Левое нарисованное, правое прорублено в XIX в.
Северный фасад оформлен почти так же, как южный. В алтарном членении нарисовано одно ложное окно. В средней части настоящее XIX в., сдвинутое к востоку. Над ним и справа от него два ложных. В трапезной одно большое XIX в.
На западном фасаде два больших ложных окна рядом и одно маленькое в шестерике колокольни.
Остается добавить, что двухскатные кровли над средним и алтарным срубами, трехскатная на трапезной и шатровая на колокольне металлические, из черной листовой стали. Были покрашены, вероятно, суриком (отдельные фрагменты указывали на это). Имели разжелобки и водосточные трубы. Последние не сохранились. Главки церкви, колокольни и алтаря были побиты белой, луженой сталью.
Шестигранный шатер с полицей, покоившейся на круглых столбах-колонках, соскользнул с них, подгнивших, и опустился на срубную часть колокольни.
Обмеры и натурные исследования проводились в два приема: в 1960 и 1975 гг. Результаты их, предварительные и окончательные выводы изложены в научных отчетах, пояснительной записке и небольшой публикации.2 К сожалению, статья вышла без иллюстраций.
Документальных сведений о памятнике собрано крайне мало. И поступили они уже после того, как церковь была перевезена в Витославлицы, в 1978 г. А историческую справку Л.А. Секретарь составляла в 1979 г. Первые письменные известия были зафиксированы на двух деревянных напрестольных крестах, хранившихся в алтаре церкви. Ранний, самого конца ХVI в., сохранился в обломке, но с полным текстом записи, выполненной черными, но уже выцветшими чернилами. Второй крестик с записью об очередном освящении церкви сохранился полностью, относится к первой половине XIX в. Оба текста сообщают о построении церкви в 1599 г. Эта дата подтверждена дендрохронологическим анализом древесины. Кресты были взяты экспедицией Русского музея в 1959 г. Я их видел, читал записи. К сожалению, не удалось сделать ни копий, ни фотоснимков. Место нахождения их пока неизвестно. Поэтому привожу ссылку из архивного документа. "Водружен бысть крест сии во Храм Успения пресвятёй Богородицы при державе Государя Царя и Великого князя Бориса Федоровича всея Руси и при Митрополите Варлааме Великого Новгорода и Великих Лук лета 7107 (1599 г., - Л.К.) июня в 29 день на Рождество Иоанна Предтечи".3 Таким образом, дата сооружения Успенской церкви устанавливается довольно точно.
В том же документе сказано о псалтыре - рукописной книге, хранившейся в церкви. В конце её сделана приписка: "В лето 1532 г. Господи, помози многогрешному рабу Божию Кондратицу... Книга, глаголема трефолой положил в церковь Успения Святой Богородицы Семенка Иванов сын Палицын".4
Это свидетельство позволяет предположить, что церковь 1599 г. стоит на месте более ранней, утраченной. Траншея, заложенная к западу от среднего сруба памятника при разборке его, вскрыла под песчаной подсыпкой сплошной слой пожарища толщиной до 1,5-2 см. Здесь уже нет сомнений: дошедшая до нас постройка стоит на месте более древней, может быть начала ХVI в. или даже ХV или ХIV вв., сгоревшей по каким то причинам, скорее от молнии.
По "Писцовым книгам Бежецкой пятины" 1545 г. о поселении в этих местах отмечено: "Деревня Микулино: двор Паня. двор Неклюд, двор Михаль, пашни 4 коробие. сена нет, полторы обжи".5 Всего три крестьянских двора. Но следует учесть, что старые сельские поселения были малодворными. Деревня в три двора считалась большой. Если предположить многодетные семьи, то население старого Микулина могло состоять из 40-45 человек разного возраста. Прибавить к ним крестьян из окрестных поселений - вот вам и полноценный приход.
Натурные исследования выявили разновременность основных частей постройки. К древним первоначальным относятся средний объем - сама церковь и её алтарь. Они срублены из круглых сравнительно тонких (диаметром 20-24 см.) бревен. Внутри стены не протесаны. В алтаре, его южной стене сохранилось волоковое окно, правда, без задвижки. В восточной стене у большого позднего окна с внутренней стороны уцелели небольшие части кожуха для задвижки такого же волокового окна. Других окон в алтаре не было. Имелись врубки для элементов столика в жертвеннике и врубки для встроенных скамей. Потолок оказался первоначальным и выполнен из колотых, простроганных с одной стороны пластин, уложенных слегка наклонно к стенам по одной продольной балке.
Больше всего данных о первоначальных формах церкви получено при исследовании южной стены среднего сруба. Здесь пришлось полностью снять дощатую обшивку, которая затем была возвращена на место. Внизу у большого позднего окна справа (с востока) открылись бревна с подтесками к первоначальному дверному косяку, идущие снизу (от порога) до верху (до подтесок для верхнего косяка). Слева такие подтески уцелели только на шести верхних бревнах. Нижележащие до земли (9 венцов) заменены при перестройках.
Остатки позволили установить контуры двери, её внешние размеры и некоторые детали оформления косяков, но, главное, что вход в церковь был не только с запада, из трапезной, но и с юга. А это предполагало галерею с южной стороны церкви. Следы её тоже не плохо сохранились. Прежде всего это четкая граница между сильно обветрившимися, потемневшими и потрескавшимися верхними бревнами сруба и нижележащими, где они светлее. Ниже границы имеются две наклонные врубки для стропил односкатной кровли. На юго-западном углу для кровли сделана специальная подтеска.
У юго-западного угла на первом бревне выше порога обнаружен горизонтальный паз для встроенной скамьи. Паз отстоит от угла на 14 см. Факт свидетельствует: здесь стояла стойка, примыкавшая к "остатку" поперечной стены, сечение стойки составляло 14х14 см. Обветрившаяся поверхность бревенчатой стены предполагает не глухие, забранные сплошь досками стены галереи, а открытые.
Над поздним окном (первоначальной дверью) сохранилось древнее красное окно. Снаружи оно значительно попорчено широкой четвертью, вытесанной в позднее время для рамы. В остальном все четыре косяка сохранились хорошо. У верхнего (вершника) имеется гребень, закрывающий осадочный зазор в срубе. По его концам сделаны резные заплечики. С внутренней стороны установлена навесная ставня. В просвете окна косяки заовалены, что придает окну пластичность.
Внизу, в середине и в верхней части многие бревна или части их заменены, что говорит о переборке памятника.
На северной стене среднего сруба слева (к западу) от большого окна сохранились остатки первоначального волокового. Это часть кожуха для доски-задвижки. Других окон здесь не было.
Восточная стена основного объема - небольшие отрезки, соединяющие боковые стены алтаря и помещения для молящихся. Западная стена представляла примерно такую же картину, но полученную после нескольких капитальных перестроек и изрядно попорченную при прорубке огромного дверного проема. В ней, за исключением десятка старых бревен-коротышей с боков от проема и бревен-самцов фронтона, все остальные заменены в два приема, при двух переборках.
Ясно, что трапезная с запада существовала изначально, но была значительно меньше сохранившейся. Признаки её в натуре были крайне малы, но очень убедительны. Это, во-первых, стеска "остатка" южной стены основного сруба на его юго-западном углу, сделанная для кровли трапезной. Во-вторых, слабые следы старых врубок "в обло" для продольных стен трапезной, оставшиеся на некоторых коротышах. А это уже определяло ширину трапезной, оказавшейся равной ширине алтаря. В-третьих, следы галереи на южной стороне среднего сруба убедительно свидетельствовали о том, что галерея простиралась и в западную сторону. Наконец традиция: последующие трапезные не возникли вновь, а в какой-то мере отражали начальную, хотя размеры и их архитектура были иными.
Сохранившаяся до нас трапезная оказалась собранной из толстых бревен разного характера и разного времени. Были Фрагменты, которые по их внешним признакам можно было отнести к первоначальным, т.е. к 1599 г. Значительная часть бревен принадлежит позднему времени, которое я отношу ко второй половине, концу XVII в. или XVIII в. Весь сруб трапезной в конечной компоновке выполнен в 1826-1830 гг. На это указывает не только архитектура и характер дверного и отчасти оконного проемов, но и запись на верхнем дверном косяке, прорезанная острым ножом по еще не совсем высохшей древесине: "1826". Вторя дата - 1830 г. отмечена на втором напрестольном кресте, положенным в церковь при очередном освящении.
Пять лет, отделяющих капитальный ремонт от освящения, можно объяснить малолюдностью прихода, нехваткой средств, длительностью работ по полной переделке иконостаса, подновлению старых и написанию новых икон, удаленностью от административных центров и, вероятно, рядом других.
Трапезная конца XVII-ХVIII вв. была такой же длины, что и сохранившаяся, но значительно шире. Длина установлена по старым цельным бревнам, ширина - по врубке для коньковой слеги, сделанной на западном фасаде основного сруба. Она помещается в нижней трети Фронтона и резко сдвинута к югу. Над нею небольшая затеска для охлупня. По сторонам вниз - отпечатки, правда, слабо читаемые, симметричной двухскатной кровли. Трапезная южной стеной выступала вперед, северная была сделана в створе со стеной церкви. Ширина её с небольшими допусками устанавливается довольно точно.
Галерея с изменением трапезной не исчезла, её перестроили, вероятно, немного расширив и используя старые элементы (например, столбы, поручни, дощатую забирку, брусья нижней и верхней обвязки и проч.)
Во второй половине ХVII и первой половине ХVIII вв. (в северных областях и позже) потребность в обширных трапезных возрастала. Эти помещения при церкви не входили в разряд культовых, а служили своеобразным народным домом, где собирались крестьянские сходы, где люди отдыхали до и после службы, особенно пришедшие из дальних деревень, где вечерами собиралась молодежь. Если церковные помещения запирались от "лихих людей", то двери трапезной всегда были открыты.
Церковь сохранила и еще одну дату "1906" год, написанную масляной коричневой краской внутри на южной стене "трапезной". (Такою же краской покрашены косяки дверного проема). Перестройки начала XX в. зафиксированы и в архивных документах. Один из них - письмо Новгородской Духовной консистории 27 июня 1903 г. (ст. стиля) в Императорскую археологическую комиссию. Названо так: "О рассмотрении проекта сметы на ремонт Никулинской церкви в Тихв. у. Новг. губ."6 Отмечалось, что северная и южная стены церкви, а так же стены притвора имеют выпучины и поэтому "их необходимо с двух сторон скрепить пластинами и пропустить насквозь железные болты". Предлагалось из-за протекавшей ветхой тесовой кровли поврежденные потолки "исправить, а крышу покрыть железом и окрасить. Обе главы на церкви сделать новые". Перечислялись и другие виды работ всего на общую сумму 626 руб. 34 коп.
Работы были сделаны (в 1906 г.), но отличались от предполагаемых. Сжимы не ставили, а церковь перебрали, т.е. разобрали и собрали вновь, заменив старые бревна новыми и пропустив многие из них в боковых стенах из западного сруба в средний. После этого церковь обшили новым тесом, вторично.
Первая обшивка была выполнена, вероятно, в 1826-1830 гг. или несколько позже. При разборке церкви в цокольной части последней обшивки найдены старые широкие доски, использованные вторично. На их поверхности сохранилась покраска с остатками рисунков, которые изображали фасады церкви, оформленные пилястровой ордерной системой. Пары пилястр на каждом углу покоились на цоколе и несли на своих капителях сложного рисунка антаблементы. Между пилястрами в центре боковых фасадов были изображены три окна, в боковых частях по одному, в торцовых по два окна. Ложные окна включали в свою "систему" и настоящие.
Переборка памятника в 1906 г.7 была по многим признакам второй. Первая выполнялась в 1826-1830 гг. На это указывают, в частности, несколько рядов разметки, сделанной засечками на бревнах стен.
Фотографии церкви начала нашего столетия, обнаруженные искусствоведом Л.А. Секретарь в архивах, отражают архитектуру и состояние церкви этого времени. Один снимок (1903 г.) фиксирует памятник до последней капитальной перестройки 1906 г. На ней видны старая дощатая обшивка, раскраска по ней, изображающая как бы каменную постройку в стиле классицизма, шатровую колокольню и небольшую галерею с резными столбами и ограждением, служившую одновременно и крыльцом и звонницей.8
Вторая фотография (1929 г.) запечатлела памятник уже после ремонта 1906 г., с новой обшивкой и галереей, с новой раскраской фасадов. Галерею-крыльцо разобрали, видимо позднее, в 30-40 гг. нашего столетия, может быть как обветшавшие и обрушившиеся.
На церкви наверняка проводились и другие небольшие ремонтные работы, которые принято называть "текущими". Но главных строительных периодов выявлено четыре.
Первый. Построение церкви в 1599 г. на месте более ранней, сгоревшей. Это была небольшая клетская постройка из трех соединенных срубов, с галереей с юга, служившей одновременно крыльцом перед входом в трапезную. Архитектурно-конструктивная схема её очень типична для деревянной культовой архитектуры. Аналогий для неё достаточно много. Нет необходимости их приводить. Индивидуальной чертой является галерея-крыльцо, которая, возможно, и в это время являлась звонницей. Употребленный в дело тонкий лес, что сделано, безусловно, сознательно, придавал памятнику некую монументальность.
Второй. Перестройка трапезной. Вызвана вероятнее всего значительно разросшимся приходом. Людям требовалось вместительное помещение для сходов, собраний (не только для отдыха богомольцев из отдаленных деревень), а молодежи для своеобразных посиделок, особенно в ненастную погоду и зимние вечера. Да. В ХVII-ХVIII вв. трапезные сельских церквей, четко изолированные от помещения-молельни, служили своеобразным "сельским клубом", т.е. мирским помещением, этому не следует удивляться и чураться. Это исторический факт.
Официальная православная церковь с самого начала принятия Русью христианства (в 988 или 989 гг.) вела непримиримую борьбу с "язычеством" и его проявлениями, т.е. с народными традициями. Значительных формальных успехов ей удалось добиться лишь в XIX веке, ликвидировав трапезные как таковые, следуя командным распоряжениям сверху, с Синода. По существу же христианская церковь вынуждена была включить в православные обряды множество народных ("языческих") традиций, обрядов без которых её победа была бы очень сомнительной, да и была ли бы?
Перестройка трапезной, вернее строительство новой трапезной вместо старой произошло, по-видимому, во второй половине ХVII - начале ХVIII вв. Старую просто отрубили, новую широкую и длинную срубили вновь. Северная её стена была поставлена в одну линию со стеною церкви, южная - значительно выдвинута вперед. Значительно поднялась двухскатная крыша. Вход по традиции оставался с юга. Сохранялась несколько измененная и галерея.
Третий. Перестройки 1826-1830 гг. коснулись в основном трапезной. Её перебрали и сузили за счет южной стены, которую сложили в створе с южной стеной церкви. Теперь эта западная часть церкви перестала быть трапезной, а превратилась во второе молельное помещение, для чего западную стену первоначальной церкви вырубили в пределах внутреннего пространства, т.е. от пола до потолка, выбросили все встроенные скамьи.
Была перебрана и старая часть церкви (средний сруб и алтарь). Об этом свидетельствуют новые нижние бревна (3 венца), уложенные взамен погнивших, и очередная разметка стен зарубками.
Видимо, после этого (примерно через 5-10 лет или позже) снаружи вою церковь обшили тесом. Впервые. И раскрасили фасады, придав постройке вид каменного сооружения в стиле классицизма. С запада над срубом появилась шестигранная брусовая колокольня с шатровым завершением и высоким шпилем над главкой - крайне "смелое" сочетание форм классицизма с народным деревянным зодчеством. Брусовый шестерик не обшивали, но покрасили.
Сохранялась еще и галерея, но уже только при западной части церкви и совершенно иных форм.
Четвертый. Переборка и ремонт 1906-1907 гг. Вызваны появившимися большими выпучинами в боковых стенах. Предполагавшаяся установка вертикальных сжимов с болтами показалась строителям не эффективной и, возможно, какие-то другие причины понудили плотников прибегнуть к полной разборке памятника, замене многих бревен, из которых 6 на южной и 7 на северной сторонах прошли из бывшей трапезной в боковые стены основного сруба. Они более жестко связали конструкции этих объемов. На церкви снаружи появилась новая дощатая обшивка (вторая по счету), но с другой раскраской. Над алтарем водрузили миниатюрную главку с крестом. Крыльцо-галерея с юга сохранилось, но других форм и только вдоль западного сруба. (Утрачена позднее). Шестерик колокольни обшили досками, внутри стены церкви, кроме западного помещения, обтянули холстом и вместе с потолками побелили. Почти полностью обновился иконостас.
Перевозка церкви в Витославлицы с её исконного места диктовалась многими причинами, но прежде всего тем, что деревня Никулино катастрофически пустела, а памятник и по времени сооружения и по своей архитектуре уникален. Не совершив этого акта, мы непременно потеряли бы его.
Разработка проекта реставрации церкви не составляла особого труда, за исключением, может быть, галереи. Окончательному варианту предшествовало составление чертежей и эскизов по фасадам, особенно южному. Так бывает часто. Поиск правильного решения труден. Правильное решение приходит не сразу. Лучшей проверкой служат графические изображения. Так нагляднее, проще сопоставлять и проверять результаты исследований и логические построения.
Средний и алтарный срубы сохранились в первоначальных объемах и Формах, за исключением новых нижних венцов. Сохранилось косящатое окно на юге центрального сруба. Уцелело южное волоковое окно алтаря. Остальные волоковые восстанавливаются по их натуральным остаткам. Полы, хотя и не первоначальные, лежали на старом уровне. Потолок в алтаре подлинный, в церкви легко воссоздается по натурным остаткам и аналогии с алтарным. Южный дверной проем церкви реставрируется по натурным данным и служит аналогом для двух других - западного церковного и южного в трапезной.
Трапезная, одинаковая по ширине с алтарем, принята такой же длины. Примеров тому в северных клетских церквах достаточно. Дверной проем в южной стене помещен посередине. Косящатое окно в северной стене и волоковое в западной запроектированы по традиционному размещению окон в этой части церкви, традиция не нарушалась даже при крупных перестройках. Крыша трапезной оказалась значительно ниже алтарной. Тому факты: в сохранившихся "самцах" западного фронтона в центральном срубе врубок для коньковой и ниже лежащих слег нет, уклон подтески для свеса кровли на юго-западном углу того же сруба очень пологий, по сравнению с уклонами сохранившихся крыш. Этот уклон вместе о другими фактами позволил рассчитать место конька, и сделать вывод о том, что южный скат кровли трапезной общий со скатом галереи.
О самой галерее. Длина её четко определена крайними углами южных стен трапезной и среднего сруба. Крайние столбы стояли при них, о чем сказано раньше. Предстояло определить количество внешних столбов, а с ними и число пролетов. При этом приходилось учитывать два дверных проема в стенах церкви. Если разделить протяженность галереи на три части, то пролеты окажутся сдвинутыми относительно дверей, а их величина составит около 3 метров, что неприемлемо. При четырех - и пятипролетных решениях столбы оказываются против дверных проемов. Исключаются. Только шестипролетный вариант оказался идеальным. Следующие за ним узкопролетные варианты отпали по тем же причинам. Величина пролетов в осях столбов принятого варианта составила 1,2м.
Детали галереи (рисунок резных столбов, оформление ограждения-парапета, скамьи, стропила крыши и проч.) проектировались с учетом полученных габаритов, натурных данных и аналогий на самом памятнике (оформление клироса) и близких к нему.
Запроектирована двухслойная тесовая кровля без потоков, для которых данных в натуре нет. За основу главки принят дошедший до нас каркас поздней. Предусмотрено лемеховое покрытие и деревянный крест.
Проект рассматривался на научно-реставрационном совете Новгородской СНРПМ9 15 апреля 1976г. (протокол №52), был одобрен и согласован в производственной группе по охране памятников Управления культуры Новгородского облисполкома.
Разборку и перевозку памятника в Витославлицы мастерская выполнила в июне 1975г. за чрезвычайно короткий срок - шесть дней, считая время, проведенное в пути, составившее более двух суток. О всяких перипетиях, встретившихся в командировке, писать не в этой статье.10
Разборка велась отработанным методом. Сначала памятник освободили от всех позднейших наслоений: холста и штукатурки внутри дощатой обшивки, металлической кровли, колокольни и стропил на западной пристройке, потом и от самой пристройки. Затем была сделана разметка всех элементов с фиксацией её в журнале научного руководства. Наконец, произведена разборка памятника вручную, упакованы ненадежные части элементов, связаны пакеты. Автокраном разобранный памятник был погружен на машины и отправлен в Новгород, на территорию Витославлиц.
Работали всего лишь три плотника: Стрижов Е.А. (бригадир), Липатов Г.И. и Карташов А.Я. Некоторое время помогали зав. Витославлицами Филиппова Л.А., научный сотрудник Паршина Л.В. (разборка и упаковка икон и иконостаса) и ваш автор, когда был свободен от многих других обязанностей.
Место для Успенской церкви из Никулино в Витославлицах было определено недалеко от свезенной сюда ранее Рождественской церкви из села Передки. Вместе с нею и Никольской церковью из Высокого Острова эти культовые постройки составили ядро создаваемого на территории музея комплекса "Погост", композиционный центр Витославлиц.
Работы по сборке и реставрации церкви велись в строгом соответствии с разметочными таблицами (схемами) и проектом реставрации. Сопровождались постоянным руководством и надзором научного руководителя объекта. Начаты 17 сентября 1975г., закончены в декабре 1977г. Большой разрыв во времени объясняется снятием плотников на другие работы. 16 декабря 1977г. Памятник после перевозки, сборки и реставрации был принят Государственной комиссией с отличной оценкой.