Не промахнутца бы... Дура-ак... Да иной-те дурак умней умново. Иной умник-разумник тово не удумает, што дураку-те влезит в головушку. Вот послухай-ко, што стары люди сказывали...
Было у мужика три сына, три брата ронных. Двое-те умники-разумники, а третий дурак. Все молчком, все молчком... Вот и собралси мужик помирать... Поделил, как надобно... что кому приказал... а скотину так поделить — што к кому во хлев зайдет — тово и будет...
Ланно... схоронили отца... Старши-те братья и опрятали свои-те хлевы — штоб места больше было... опростали... Чисто-начисто выпахали, а дурачок осоки наризал, да в углы-те накидал... На утрие-то глядь-поглядь... а скотинка-то вся у дурачка во хлеву... на осоку-те пришла. Вот братья утречком-те раненько во хлевы. Што тако? — вся скотина у дурака... Неужто же ж нам ничаво?! Взяли, да всю и выгнали... оставили ему коровенку что ни есть худшую.
Ланно... зовут брата дурашново:
— Глянь-кось, на твоей-то осоке коровенка лядаща стоит!
— Ну, што же — Божье произволенье — пойду продавать!
Повел коровенку на базар. А идтить-то лесом. В та поры леса у нас во каки стояли... не теперешнее времячко — жердины не вырубишь... Шел-шел... заблудилси... плутал, плутал, вышел в лядину. Стоит в лядины агроматный дом. А дом-те разбойничий... и сидит у них старуха в дозорщицах. А дурак-то ласковой, што теленок... Ен ей, старухе-те:
— Здорово, баушка, жаланна ты моя. Как Господь милует...
Ена ево и сжалила, и спустила ево под пол. Сидит дурак. А на дом-те двое набрели, то ж на базар шли скотину покупать. Испить захотели, да в дом-те и зашли... Старуха-то и их пожалила, да туда же, в подвал к дураку-те, и спустила. Оно уж видно так надобно... Сидят — трое... Дурак-то и спрашивает:
— А вы кто да куды?
— А на базар...
— А чево покупать-то ладили?
Один — коровушку, другой — лошадуш-ку. Да этаки откровенны люди попались.
— Денег-то,— говорят,— порядочно прикоплено, так уж ладили хорошу брать...
Этак-ту поговаривают...
Только, жаланны вы мои, и едут разбойники... Сили за столы... пили, пили... песни грохали... Вот запели песню развеселую, а дурак-то и говорит:
— Э-эх!! Хороша песня! моя любимая!.. Вытяну ж и я коленце... не терпит серде-чушко...
Да рот-те и разжанул... А тыи ему:
— Молчи-кось, ты, молчи!! ради Господа, помалкивай... мы те за это по сотни дадим...
— Ну, рази што так...
Выдали ены по сотни, а у ево дви...
Ланно... Высватал у них по сотенки, сидит, молчит...
А разбойники-те и грянули плясовую...
— Э-э-эхх!!— говорит дурак,— и песня!.. Вся по мне и самая-та — энтая! гряну-ко я коленце — не терпит ретиво сердечушко!!!
Да рот-то и разжанул. А тыи, двое-то, и руками замахали:
— Полно-ко ты! полно! Нишкни ты, ради Господа. Дадим те за то ище по сотни...
— Ну, рази што так...
И выдали ему еще по сотни.
Ены по дви, у нево — чатыри... Высватал у них и эти денежки. Сидит — ни гу-гу!..
Вот разбойники-те и заведи скоморошью... песню- ту... А дурак скочил, да коленце-то и вывернул.
— Э-э-эх!.. и песня... Самая-то моя разлюбезная. Уж топеря грымну и я с ними вместе...
А тыи двое-то рот ему зажимают, да по третьей сотни в руки-те суют.
— Только нишкни ты, ради самово-то Создателя...
Они по три... у нево шесть... У них ничево — у него цело богатство... Вот те и дурак...
Ланно... А разбойники-те учуяли — штой-то неланно под полом-те.
— Старуха, а старуха! Ктой-то у тея под полом-те топчетца?
— А никово нит...
— Ай, врешь, стара шутовка!.. поглядим — хуже будет... Сказывай!!
— А так, полудурье како-то забредши... и взять-то с нево нечево.
А они и говорят:
— Веди сюды... тамотка увидим.
Пошла старуха под пол, ведет дурака. А ены и говорят:
— Не оттово ли нам и удачи седни не было?.. Ходили-ходили, а удачи нет... Може — на дом послано...
А дурак-от слышит тыи речи про удачу-ту — вышел, да и говорит:
— А я знаю, пошто у вас удачи не было.
— А почему тако?!
— А потому вам удачи не было, что завелись у вас в подполе новы черти... всю удачу вам и сглонули. Хотите — выгоню — опять удача с вами будет...
— Выгони, пожалуйста! — мы тибе денег полну шапку насыпем...
— А ланно... Давайте кудели, да огонька...
Дали. Ен в подвал... да и шепчит тыим, двоим-то: «Выведу, мол, только слухайте». Куделей-то и оммотал... Да к разбойникам:
— Станьте,— говорит,— подале... круг оввину... черти-то...
У тыих и дух захватило. Нечиста сила, поди-кось с ней...
А дурак-то — в подпол. Зажег куделю-то на тыих, на двоих-то... «Бегите, мол, што духу в лес, тамотка размотаетесь». Стоят разбойники, а мимо их двое огненных... ка-ак шастнут... да в лесу и пропали...
— Вот,— говорит дурак,— таперя вся удача с вами будет... пропали черти. Я тако слово знаю...
Ены ево и наградили, и коровенку отдали. Ен на базар... коровенку-то продал... у него денег-то и куры не клюют. А дурак-дураком... смекай-ка...
Вот и приходит домой. Шапку долой, денежки на стол — считать... Считал-считал... спутался... начинай сызнова! А братья дивуются: отколь взялось эстолько?.. Вот и спрашивают:
— Дурак, а дурак, отколь столь денег взял?!
— А коровенку-ту продал... Ноне шкуры-те дороги были, так на шкуру взяли.
— А за сколь отдал-то?
— Да поболе сот шести отвалили... Больно шкуры-те дороги были...
По деревне-те и пошло, и пошло... «Слышь-ко, дурак-то коровенку на шкуру продал, сот поболе шести отвалили, сказывал, больно шкуры-те дороги были»... Ох, жаланны вы мои! Што тут подеялось!.. Братья-те умники, да, почитай, пол-деревни, не спросивши, не вызнавши... коровушек-то перекололи и пошли на базар шкуры-те продавать...
Ланно... Стоят в кожевенном ряду подрядовку. Их люди-те и спрашивают:
— Почем, дескать, шкуры-те отдаются?
— Да сот по шести за кажную...
Што тут сталося!! Их дуть, на все боки обрабатывать — не спрашивай не дело-те, да половину и перевязали... Насилу-то отбилися...
Братья пришли домой, да дураку-то и говорят:
— Чаво-ж это ты околесину-то нес? Чуть не связали нас...
— Да вы где стояли-то?!
— Да в кожевенном...
— Ну, а я в горшешнем.
— Ишь ты! а нам и невдомек... Так бы и сказывал.
На другой-то день и пошли в горшешной ряд. Стоят... по-вчерашнему — по шести сот просят. Опять им в загорбень наклали... Ены опять дураку пеняют. А ен им:
— А вы бы в обжорный перешли... тутока рядом...
На другой-те день их и в обжорном взбутетенили... Вот они и думают: «Ланно... погоди-ко ты!..»
И удумали посадить его в бочку да пустить на воду. Посадили, жаланны вы мои, в бочку-ту, прикатили на берег, да и спустили на воду. Тут и бросили, а сами домой... А бочка-то покачалась-покачалась, да на камени и села...
И едет этта на тройки отставной управляющий... Кони — што соколы... А дурак-от в бочке-то:
— О-о-о-х-х-о-х-х-о-о! Ни читать, ни писать... ни доброва слова сказать, а в управля-юшшие везут!!
А отставной-то управляюшший слышит тыи речи-то.
— А пусти-ко меня-то на твое во местечушко — я больно хорошо умею... а ты бери мою тройку замис тово.
А дураку-то и ладнехонько. Вылез дурак из бочки, а управляюшший-то на ево мисто, да бочку-то и столконул... и поихал управляюшший, с великово-то ума, неведомо куда.
А дурак-то в тройку сел — возжей шевельнул, домой покатил... Прикатил домой, а братья и спрашивают:
— Отколь у тя тройка этака?
— А со дна пригнал... Я как нырнул на дно-те, а там тройкам делят... я и выбрал энту саму, сел да и айда домой...
— Да ты вправду ли сказываешь-то? Не угнал ли часом где?
— Говорю, на дни дилили... Врать штоли-ча вам буду?! Сами, чай, в реку-ту спущали. А уж и кони там... Больно хороши... да, чай и сами видите.
— Так спусти-ко и нас... и нам дадут!..
— А для ча не дать... дадут!!
Посадил он их, умников-то, в бочку, спустил на воду-ту... Поди и по ею пору плавают... А дурак-от жить да поживать да добра наживать...
Так вот-те и дурак... И дураки-те ены разны бывают...
