Студентки Политехнического института побывали у представителя общественной организации «Дети войны»

В минувшие выходные члены добровольческого объединения «Патриот», студентки архитектурно-дизайнерского отделения Марина Белоусова и Валерия Мастюкова встретились с представителем общественной организации «Дети войны», жительницей Холма Марией Петровной Машаровой.

«К началу войны, - вспоминала Мария Петровна, - мне исполнилось 6 лет. Отец уже был стар и болен, на фронт его не призывали. Поэтому нам было немножко легче, чем многим другим семьям. Ещё до оккупации в умах и душах холмичан поселился страх. Все боялись прихода чужаков. Побросав дома, взяв только скот и самые необходимые вещи, люди ушли в лес.

До сентября, мы жили в лесу в больших шалашах. Но с наступлением холодов взрослые всё чаще поговаривали о том, что надо возвращаться в город, хотя со 2-го августа там уже хозяйничали немцы.

Вернувшись, мы обнаружили, что наш большой добротный дом сгорел дотла. Да и вся улица Карла Маркса была сплошным пепелищем. Всю нашу большую семью - пятерых взрослых и пятерых детей, а также родственников из Ленинграда – приютила в своём маленьком домике тётка Прасковья, мамина сестра.

Немецкие солдаты часто грабили мирное население: забирали свиней, овец, кур, даже молоко и овощи с огорода. Картошка в то лето, на удивление, выросла, хотя ухаживать за ней было некому. Сохранились еще спрятанные в ямах запасы зерна, которое мололи на жерновах, чтобы печь хлеб. В ту осень 41-го мы ещё не знали, что такое голод.

Поздней осенью у нас остановились на постой немецкие офицеры. В наше распоряжение оставили крошечную спаленку, прихожую и место за печкой.

Вскоре Холм начали бомбить, особенно часто бомбили деревянный мост. Нас, детей, взрослые прятали в чулан. Там было темно и тепло, и нам, несмышлёным, казалось, что это место защитит нас от всех бед.

Старших, сестру и брата, оккупанты гоняли на работу – расчищать от снега аэродром. Туда же мимо нашего двора водили пленных русских солдат. Взрослым под страхом смерти было строго-настрого запрещено к ним даже приближаться. И мы, дети, подбрасывали пленным узелки с едой. Как-то раз я из подворотни только высунула ручонку, чтоб бросить картофелину, как тут же получила сильный удар резиновой плёткой. Рука у меня долго болела.

В начале января 1942-го стояли очень сильные морозы, и в город всё чаще стали наведываться партизаны. Они приходили за хлебом, тёплой одеждой и говорили, что нам надо уходить из Холма, потому что скоро начнутся тяжёлые бои.

И вот в крещенские морозы, как раз 19-го января, начались бои. Отец запряг лошадь, усадил нас в телегу, и мы направились в деревню. Но только доехали до ближайшего перекрёстка, как из нашего дома вырвался огромный столб пламени. Кругом стало светло, как днём. Горели многие дома.

С Клина надвигался бой. Немцы спрятались. Надо было прятаться и нам. На пути встретился двухэтажный дом, в который набилось много народу, мы в том числе. И так в тесноте мы сидели почти 5 суток. Мужчины и мальчишки караулили дом, но всё же не уследили, когда его успели поджечь со всех сторон. И это был настоящий ад.

Ясно помню такую картину: кругом взрывы, пламя, гул, крики людей. Светло от разрывов снарядов и бомб, от горящего дома. Мама бросает со второго этажа старшему сыну моего завёрнутого в одеяло младшего брата. Отец в это время успел в другую дверь вытащить всех остальных детей. Дальше по снегу поползли от дома куда-то далеко, в сторону огородов.

На пути встретилась старая баня. Людей опять набилось много. Тут появились лыжники в белом, это наши. Они сказали, что надо пробираться туда, где располагается воинская часть. Несколько сот метров дались нелегко. Но все остались живы.

Вскоре командир сообщил, что отстоять Холм не удастся. Стрельба и бомбёжка продолжались. Мы уходили всё дальше от города. Наконец в одной из деревень Поддорского района остановились до весны. В весной наши родные решили возвращаться домой. Переправились через Ловать, добрались до Пурыгина. Брат пошёл в военкомат, и его взяли на фронт. Погиб он сразу же под Демянском, уйдя в разведку.

А нас отправили в Калининскую область. Там всех беженцев распределяли по колхозам. Мы попали в деревню Топорищево Романовского района. И здесь остались до 1944-го года. Когда из газет узнали об освобождении Холма, отправились домой.

Об этом горько и больно вспоминать даже сейчас, спустя десятилетия. Вернулись мы к полной разрухе. Вот тут по-настоящему узнали, что такое голод, когда в детской голове была одна- единственная мечта: как бы досыта поесть хлеба.

Ещё до конца войны, в 1945 году умер отец. Словом, не было у нас детства и юности, да и дальнейшая жизнь складывалась нелегко. Вплоть до 1953-го мы все жили в землянке. Никому такого испытания не пожелаешь, даже лютому врагу».

После войны Мария Петровна заочно окончила Мытищинский гидрометеорологический техникум. 17 лет проработала на метеостанции. Затем, окончив ещё один техникум, трудилась бухгалтером в совхозе «Холмский. Создала семью, вырастила двоих сыновей.

Прощаясь с гостеприимной хозяйкой, Валерия Мастюкова подарила ей свою графическую работу «Новгородский сувенир».

Член Новгородского регионального отделения РВИО, председатель Совета по воспитательной работе Политехнического института НовГУ Булгакова А.Ф.